Автор: Княгиня
url:
http://greatbattle.ru
Отрывок
из письма. История, рассказанная
Анастасии старостой Нижнего лагеря.
Я, наверное, показалась благодарным
слушателем, потому что старейшина,
прежде чем ввести новую хозяйку в дела
владения, начал рассказывать о посёлке,
и тут же перешёл на благородного и
могучего ярла. Может быть, он просто
вознадеялся найти во мне
единомышленницу, ибо с благородным
ярлом явно был не ладах; а то, что
староста рассказал про ярла, было для
меня большой неожиданностью.
В прежние времена могучий ярл не был
ярлом, а был всего лишь воеводой,
подвластным старейшине. Сам старейшина
до поры держал его в узде, не позволяя
лишнего и не давая воинствовать чрез
меру. Потом молодого вояку приблизил к
себе будущий Повелитель.
Староста сам призвал его в князья после
того, как тот избавил округу от
страшного чудовища. Долгое время
пожаловаться было не на что: князь даже
приструнил горячего воителя, а нечисти
в округе явно стало меньше. А затем
Повелитель взял молодого дурака (старейшина
поперхнулся и прикрыл рот рукой), взял
умелого воина в свою дружину, и тот
начал смелеть. Теперь он уже открыто
досаждал старосте, намереваясь
принести все прочие дела в жертву войне
и походам. Может быть, со временем всё
бы и утряслось; по крайней мере, пока
Повелитель посещал их места, дело было
не так уж плохо, но он удалился, и больше
сюда не возвращается.
В последний свой приход он оставил
удручённого воителя в деревне. До поры
тот вёл себя тихо, но когда
византийский гарнизон, оставленный
Повелителем, покинул посёлок, он снова
объявил себя воеводой – сначала
воеводой – и начал распоясываться.
Повелитель более не посещал их селение,
жалобы, как видно, до него не доходили, и
найти управу было негде. Старейшина
обращался к византийцам, но они
отказались вмешиваться в их дела, а
потом вовсе покинули страну – говорят,
Повелитель на них прогневался, а может,
ещё что… Пока они оставались здесь,
воевода ещё сдерживал себя, но после их
ухода житья от него не стало вовсе. Он
объявил себя благородным ярлом – хотя
род его ничуть не древнее любого
другого в их деревне – и окончательно
забрал власть в свои руки. Хорошо хоть,
ставшая непомерной гордость рассорила
его с прежним единомышленником из
соседнего посёлка – более всего
староста боялся какого-нибудь
безумства вроде совместного похода
двух отрядов в какую-нибудь неведомую
даль за славой и доблестью – ну, и за
добычей, разумеется; из такого похода
могучий и благородный ярл мог и не
вернуться – ладно, не о нём речь, но
ведь и людей бы он с собой увёл, а кому
потом набеги разбойничьи отбивать? А
ответные нападения?.. Правда,
отсутствие единомышленника,
притормозив завоевательские планы
ярла, вконец разъярило его и сделало
жизнь старейшины вовсе несносной.
Долгое время он ходил по лезвию –
лезвию меча новоявленного ярла – и
пытался уберечь посёлок от гибели (попросту
говоря, от голодной смерти, потому что
благородный и могучий ярл знать не
хотел никакого хозяйства, а ел… не
меньше других). Старейшина
изворачивался, как мог, и сумел-таки
убедить могучего ярла в том, что
вследствие усердного изучения
воинского искусства в деревне почти не
осталось съестного (сколько его
осталось на самом деле, благородному
ярлу знать было незачем).
Желая показать, что его оружие стоит
больше, чем хозяйственные заботы
старейшины, благородный и могучий ярл
решил напасть на соседний посёлок
славян – покорить или хотя бы взять
богатую добычу. Только у соседей тоже
был воевода – и был он тоже из старых
дружинников Повелителя! При штурме
посёлка благородному ярлу чуть не
проломили голову. Его войско поспешило
отступить, унося беспомощного воителя,
а сам он рвал и метал, проклиная вместе
строптивых соседей, трусливых
подчинённых и негодного старосту, но
рана надолго приковала его к постели и
помешала расправиться со всеми сразу.
Старейшина снова прикрыл рот рукой и
совсем уж тихо сказал, что после этого
случая благородный ярл немного поумнел,
во всяком случае – остепенился:
перестал задирать соседей и даёт жить
ему самому. Более того: могучий ярл
вдруг занялся укреплением собственной
деревни – распорядился выкопать ров и
поставить частокол. Оказывается, в
дальних походах славный воитель
выучился не только воинскому делу, и
вот, к безграничному удивлению
рассказчика, сам взялся за топор и не
приставал к старосте до тех пор, пока
строительные работы не были закончены.
Теперь, желая задобрить его, старейшина
поминает в своих речах надёжную
крепость, устроенную благородным и
могучим ярлом на благо соплеменникам –
это единственное, за что он может
восхвалять его, не кривя душой. Но
привычку гонять людей воинскими
упражнениями могучий ярл не оставил –
хуже того, женщин начал втягивать в это
дело! Его супруга, правда, быстренько
дала ему окорот, но были и другие. Вот,
пожалуйста – две молоденькие девчонки…
Староста осёкся и бросил на меня
смущённый взгляд, затем продолжил.
Вразумление посетило благородного
ярла очень вовремя: укрепления
пришлись кстати, да и оставлять деревню
без воинов стало неразумно. Если прежде
Лесную страну заполонили толпы чудовищ,
повылезшие как из-под земли, то теперь
орды разбойников словно бы со всего
света валят в эти края валом. А ещё по
округе шастают воины в чёрной одежде,
называющие себя войсками Повелителя –
старейшина снова понизил голос до
шёпота – и неважно, разбойники это, или
взаправду власти. Последние-то ещё
похлеще первых будут…
Вот ещё за что посёлок благодарен
могучему ярлу: тот как-то ухитряется
ладить с чёрными стражниками. Те,
правда, всё равно охулки на руку не
кладут, но посёлок от них страдает
меньше, чем соседи, у которых пожгли и
поубивали – не счесть. Говорят, у одной
гордой княгини полгорода спалили
вместе с ней самой. И город-то её был
большой, и дружина-то у неё было
немаленькая, да где ж ей с такой силой-то
тягаться, ежели на неё столько войск
брошено было! С той осени в посёлке этих
отрядов перебывало семь или восемь, и
все наперебой похвалялись, вспоминая,
как славно они в том городе
похозяйничали. Правда, перечат они друг
другу – одни говорят, что сами княгиню
в окно или в колодец бросили, другие –
что их командир её заколол… и прочее,
кто во что горазд… не для женских ушей…
ну, да это дело обычное – кто не знает,
как такие подвиги умножаются, если
охотников их совершить оказалось много.
Главное, продолжал староста – не
спорить с уважаемыми гостями; пусть
потом сами разберутся, кто, в чём и как
отличился, а ему бы только беды на
посёлок не навлечь: молча кивать, а
разговаривает пусть благородный и
могучий ярл. Всё-таки по нынешним
временам лучше такая власть, чем
никакой – всё защита…
Староста осторожно покосился на меня и
просительно сказал: пусть бы могучий
ярл и дальше утихомиривал почтенных
гостей, а в остальное время его самого
бы кто другой чуток утихомирил… дел-то
в посёлке невпроворот, а он всё мечом
звенит с утра до ночи… если б один
звенел, староста и слова бы не сказал,
но ведь людей от работы отрывает…
|